19.09.2006 Рассылка №74

к началу статьи >>

Судебные акты, в частности, по удмуртскому делу, очевидно показывают, что вопросы факта стали иметь приоритетный характер. Дела по «конвертным схемам» - чистая фактология, а не юриспруденция! Налоговая проверка теперь более выражается именно в таких терминах, как розыск и расследование, криминалистика и экспертиза, сравнительный анализ документов, объяснения, допросы, выемки документов и анализ содержимого компьютеров налогоплательщика.

Иными словами, налоговая проверка в настоящее время более похожа на расследование в рамках уголовного дела, регламентируемого уголовно-процессуальным правом, исход которого зависит от сформированной для суда доказательственной базы, а акт налоговой проверки являет собой не что иное, как обвинительное заключение!

Налоговики с воодушевлением восприняли методики расследования уголовных дел, разработанные МВД и Генпрокуратурой РФ, и эффективно используют их на практике. Тем более, что чаще всего начальники юридических отделов ИФНС имеют за плечами работу в этих же самых правоохранительных органах!

Следует отметить и рост профессионализма судей, рассматривающих налоговые споры, что благотворно сказывается на качестве правосудия. Многостраничные (по 15-20 и более страниц) решения судов теперь содержат глубокую и всестороннюю оценку совокупности всех фактов и представленных налоговиками доказательств, среди которых основными все чаще стали является материалы оперативно-розыскных мероприятий. Несмотря на то, что они собраны вне рамок уголовного дела, тем не менее, являются допустимыми письменными доказательствами и могут быть положены в основу судебного решения. Доводы налогоплательщика на фоне таких доказательств, заслуживающих большего доверия, ибо получены из независимого источника и не предвзяты, не выдерживают критики и просто меркнут под массивом объяснений работников и материалов выемки первичной документации налогоплательщика.

Так постепенно формируется устойчивая судебная практика по «ЕСН-схемам», которая в скором времени не оставит налогоплательщику ни одного шанса в суде. Сейчас же успех в суде зависит только от профессионализма игроков на налоговом поле: налоговиков и налогоплательщика, точнее выбранной последним тактики и стратегии еще до проведения налоговой проверки и во время ее проведения.

Налоговые игры с ЕСН в настоящее время напоминают даже не спорт, а рулетку: повезет, не повезет. Результат зависит от того, как работает разведка налогоплательщика, как он отслеживает потоки информации и, уж извините, от того, как умело он использует имеющийся у него административный ресурс, ведь ни для кого не секрет, что многие налоговые споры разрешаются еще задолго до их возникновения неправовым, всем известным путем.

Доказать факт выплаты зарплаты в конвертах непросто, но, как видим, делать это можно достаточно эффективно, практика уже эти методики выработала. Все упирается в кропотливую и объемную работу налоговиков, что уже само по себе является фильтром к отбору предприятий на проверку по ЕСН и НДФЛ. Если фирма маленькая, то вряд ли она попадет в разработку.

Сейчас налоговики всерьез озабочены результативностью налоговой проверки не в смысле начислений недоимок и пеней, а в смысле реальных налоговых взысканий по итогам судебного рассмотрения спора. Работает элементарный принцип экономической целесообразности: сколько нужно потратить сил и средств, чтобы доказать в суде «конвертную схему». Одних предположений, единичных фактов и косвенных доказательств недостаточно. В суде необходимо ярко и убедительно нарисовать целостную картину налоговых махинаций налогоплательщика по ЕСН и, что совсем непросто, определить действительную налогооблагаемую базу.

Таким образом, чем крепче крепость налогоплательщика, чем грамотнее им выстроен механизм управления налоговыми рисками, тем ниже вероятность проведения самой налоговой проверки, не говоря уже о ее результатах.

Поэтому можно смело заявить, что дела, подобные «удмуртскому», в силу массивности доказательственной базы и сложности ее сбора не будут носить в отличие от споров по НДС массового характера (не тот экономический эффект для бюджета!), а являются только показательным выступлением налоговиков, которое в большей степени имеет чисто психологическое значение, в целях устрашения налогоплательщиков.

Подобные дела, сама активность налоговиков и эффективное использование пропаганды на первом этапе заставят отказаться от «зарплатных схем» сначала крупный и средний бизнес (в зависимости от степени риска, на которое готово пойти руководство компании, точнее угрозы уголовного преследования, которое в последние годы стало действенным инструментов воздействия государства на «налоговых террористов»). 

И последнее. Помимо предприятия, которое обязано заплатить ЕСН с доначисленной налогооблагаемой базы в виде скрытых зарплат, в поле зрения налоговиков попадают и работники предприятия, которые в свою очередь обязаны доплатить с «легализованной» зарплаты НДФЛ (бытует ошибочное мнение, что в такой ситуации НДФЛ должно платить предприятие – это заблуждение!).

Следовательно, под налоговый пресс попадают сразу два субъекта: работодатель и работник. Посредством такого хитрого психологического манипулирования (и надо сказать очень действенного!) налоговые органы пытаются столкнуть интересы работника и предприятия, которое под давлением работников, усиленным угрозами налоговиков, должны заставить свое родное предприятие официально показывать всю реально выплаченную зарплату.

Как известно, в последнее время налоговики в качестве дополнительного способа определения реальных зарплат, стали использовать информацию из банков, выдающих потребительские кредиты гражданам, которые указывают в заявления и анкетах на получение кредита свою истинную зарплату, а не официальную.

Эти и подобные меры, а также постоянно совершенствующиеся информационные технологии, опыт налоговиков и устойчивые тенденции судебно-арбитражной практики позволяют сделать вывод о том, что эра зарплат в конвертах безвозвратно уходит.

Екатеринбург, 18 сентября 2006 г